Михайло Шварцман: людина космосу!

Михаил Шварцман (1926–1997) принадлежит к типу художников-демиургов. Тех, что не копировали мир дольний, но изобретали свою вселенную. Малевич придумал супремусы, Лисицкий — проуны, Шварцман — иера. Один из самых ярких художников второй волны русского авангарда явно был знаком с мифологемами великих авангардистов. И с не меньшим пафосом выстроил свой собственный стиль «иератизм», который должен был стать как минимум равным остальным «измам» ХХ века. Впрочем, иератизм нельзя назвать в полной мере художественным стилем — это была целая философская система, замешанная на религиозно-мистическом ощущении бытия.

Абстрактные знаки-образы Шварцмана получили свое название от греческого ieros — «священный». Он писал не картины, но «иературы», которые в знаковой форме должны были выразить законы мироздания. И в этом иератическом зазеркалье художник отвел себе роль «иерата» — медиума, пропускающего через себя «вселенский знакопоток», чтобы создать «невербальный язык третьего тысячелетия». Возможно, сегодня мистические постулаты Шварцмана звучат чересчур высокопарно и наивно. И даже его современники художники-концептуалисты насмешливо нарекли такое искусство «нетленкой» и «духовкой».

Впрочем, для интеллигенции советских 1960–1970-х погружение в духовный мир было своего рода протестом против «бездуховного» материалистического мира советского. В каком-то смысле Шварцман был «человеком, улетевшим в космос» из инсталляции Ильи Кабакова, хотя сами художники скорее антиподы. Двадцать лет Шварцман проработал главным художником Специального художественно-конструкторского бюро легкой промышленности — разрабатывал товарные знаки. Ежедневно ездил на службу из рабочего района Москвы, расположенного неподалеку от кабельного завода, жил в коммуналке. А в свободное время улетал в космос, чтобы творить свои «иературы». Шварцман не участвовал в выставках, не продавал работ и, хотя ненадолго обзавелся кругом последователей, священнодействовал за закрытыми дверями.

Наверное, сам художник был бы доволен тем, как устроена его выставка в ММОМА: куратор Сергей Хачатуров сделал все возможное, чтобы подыграть его мистицизму. Восемь залов музея стали восемью ветвями, идущими по сторонам от воображаемого ствола древа, напоминающего шварцмановскую иературу. Каждый зал — вертоград, «райский сад», имеющий собственную тему, включая «Кристалл», «Зеркальную перспективу знака» и «Древо жизни». И в этом Эдеме Шварцман окружен многочисленными собеседниками, среди которых Юбер Робер, Казимир Малевич, Яков Чернихов и даже совсем молодые авторы. Эзотерический трактат Роберта Фладда, книги по садоводству, обманки, кинофильм Питера Гринуэя включены в экспозицию на равных с произведениями живописи.